Великую петербургскую ложу Астрею обратиться к восстановленной Виленской провинциальной ложе с настойчивым предложением присоединиться к российскому Великому Востоку на весьма, впрочем, выгодных для нее условиях, предусматривавших полную ее автономию. Но Астрея, успешно действовавшая в одной части западных губерний, подчинившая себе масонские ложи в Киевской, Могилевской и Витебской губерниях, которые предназначены были правительством к тесному сплочению с империей и с утратой которых уже примирились поляки, потерпела полное поражение в попытке распространить свой протекторат на территорию, возвращения которой добивалось польское общественное мнение. Литовские ложи выказали тяготение к Польше и 21 марта 1819 г. торжественно объединились с польским Великим Востоком. «Литовцы, — сказал по этому поводу старейший член депутации литовской провинции ксендз Михаил Длуский, — уже связанные с коронными братьями цепью братского единения, сохранили навсегда неизменную им верность», доказательством чего служит «отвержение выгодного в некоторых отношениях предложения, сделанного нам братьями из столицы империи».

Я. Лущевский

Любопытную страницу в истории виленских лож занимает принадлежавший члену ложи «Усердный литвин», профессору Виленского университета, доктору философии и медицины Якову Шимкевичу проект реформы масонства, сводившийся, главным образом, к исключению всяких тайн из обрядов и деятельности масонских лож. 16 марта 1818 г. на заседании своей ложи Шимкевич высказал мнение, что для непосредственных целей, преследуемых масонами, для просвещения и благотворительности какие бы то ни было тайны излишни, что они «являются лишь притворством, очень дорого обходятся и способствуют дурной славе, тогда как орден может существовать и без них»; он стремился поэтому «сорвать, — как говорит автор статьи «Масонские ложи в Литве» С.Ф. Добрянский, — завесу тайны с загадочного союза и, насколько возможно, примирить широкие слои общества непосвященных с ложами вольных каменщиков». Проекту этому нельзя отказать в некоторой основательности. К возвышенной тайне, которую еще до начала французской революции скрывали масоны, к тайне распространения начал всеобщего равенства и братства с течением времени примешались тайны иного рода, тайны отыскания жизненного эликсира, философского камня, составления заговоров против религии, королей и т. п.; в дружную масонскую семью, объединенную идеей возрождения человечества и общества, вторглись шарлатаны и обманщики вроде гр. Калиостро, Сен-Жермена и др., ловко эксплуатировавшие человеческое суеверие и последние проблески веры в сверхъестественные явления; выступая нередко с дипломами на высокие масонские степени, они действительно «способствовали дурной славе» масонов и вызывали нарекания на последних. Объединив вокруг себя 17 сторонников реформы, преимущественно профессоров Виленского университета, Шимкевич образовал «франкмасонское реформированное товарищество под названием ложа “Усердный литвин” на Востоке Вильна»; преследуя, согласно § 3 своего устава, общемасонские цели «мудрости и добродетели, то есть содействия общественному благу путем просвещения и благотворительности», новое товарищество открывало свои двери для всех членов всех других, даже не реформированных лож, допускало лишь публичные заседания и отдавало отчет в своих действиях. Но это реформированное товарищество не проявило особенной жизнеспособности; испытывая недостаток в материальных средствах, доходивший до невозможности нанять собственное помещение, и встречая враждебное отношение со стороны Великого польского Востока, оно после смерти Шимкевича, наступившей в конце 1818 г., стало обнаруживать стремление к примирению с общим масонством. Но в это время вопрос о реформе масонства на выработанных Шимкевичем началах отступил на второй план перед другими, более важными событиями, разыгравшимися в среде масонов.

Как сказано выше, Рожнецкому поручено было наряду с количественным усилением масонских лож качественное ослабление их, подчинение всего польского масонства видам и интересам правительства. Этой цели должен был служить внесенный Рожнецким в 1810 г. проект реформы демократической «конституции» 1784 г., сводившийся к подавлению автономных провинциальных и символических лож, к ограничению законодательных прав их депутатов и к подчинению этих лиц верховной власти Великого мастера; под председательством последнего предполагалось установить особое центральное учреждение — «Верховный совет» из семи членов, легче поддающийся правительственному контролю, чем Высочайший капитул, который, как известно, состоял из 27 членов и располагал только «догматическою» властью. Проект септемви-рата, выработанный Рож-нецким и поддержанный Новосильцевым, Главнокомандующим польской армией вел. кн. Константином Павловичем и наместником Царства Польского Заиончком и не встретивший возражений со стороны Великого мастера польского Востока Станислава Потоцкого, вызвал продолжительные раздоры и столкновения в среде польского масонства и очень содействовал возникновению так называемого «национального масонства», в котором нашли себе исход патриотические стремления значительной части польских масонов, с вполне понятным негодованием и с сильной тревогой отнесшихся к спроектированной Рожнецким олигархической реформе, которая подрывала самую сущность их дела и превращала польское масонство в простое орудие русского правительства.

Характерная черта национального масонства, основанного в 1819 г. майором IV линейного пехотного полка армии Царства Польского Валерианом Лукасинским, состояла в ограничении идеи человеческого братства, составляющего конечную цель обыкновенного масонства. Национальное масонство Лукасин-ского объединяло в духе мира и братства не весь род человеческий, а одних только поляков, допускало на первых порах только польское, национальное братство. Первоначальной целью масонского строительства была, согласно учению Лукасинского, одна только Польша, реставрация Польского государства в самых широких границах. И лишь после освобождения родины польские национальные масоны предполагали расширить круг своей деятельности на все славянство, а затем на все человечество. Масонские обряды символизировали одно только отечество; границами ложи была «великая горная цепь, два моря и две реки», то есть границы прежней Польши; «товарищи» собирались у «алтаря отечества, поврежденного сверху, но стоящего на прочном фундаменте», то есть в Польше, урезанной на Венском конгрессе, «поврежденной» сравнительно с исторической, неподеленной Польшей, но неизменно прочной в своем основании; они присягали возвратить алтарю его прежний блеск, то есть бороться за возрождение родины и т. п. Весь катехизис был составлен в высокопатриотическом духе; на вопрос об имени принимаемого в ложи приводились великие исторические имена Болеслава Храброго, Батория, Чарнецкого, Жолкевского и др.; в то же время именами исторических деятелей, оставивших по себе дурную память, например Иеронима Радзеиовского, коронного подканцлера, навлекшего на Польшу в 1655 г. нашествие шведского короля Карла-Густава, клеймились масоны, изменявшие масонской тайне или принятым на себя обязательствам. Символика Польши найдена была и в старой масонской легенде о Хираме, или Адонираме, главном строителе Соломонова храма, трижды раненном тремя предателями-товарищами и завещавшем своим детям дело мести и восстановления из развалин храма. Идея восстановления Соломонова храма, то есть нравственного исправления рода человеческого, применена была Лукасинским к Польше, нуждавшейся, как и все человечество, в восстановлении и возрождении. Смерть праведного и невинного Хирама изображала, согласно толкованию Лукасин-ского, политическую смерть Польши, раздел ее между соседями; трое убийц аллегорически выражали три державы, участвовавшие в разделах; обязанность детей Хирама бороться с врагами до тех пор, пока не будет восстановлен Соломонов храм, напоминала национальным масонам об их обязанности бороться с врагами